Остромечево и «остромычивци», Составитель И. А. Панасюк, 2010

«За польским часом»

Вот так выглядело наше село после расселения на хутора и в урочища, где былo 155 домов. Как же складывалась жизнь в период польской оккупации? За пользование землей приходилось платить и деньгами, и натурой. Долгое время выплачивались кредиты, взятые на приобретение сельхозинвентаря: плугов, борон, сошек, соломорезок, «кератов», молотилок, веялок и многого другого. Очень строго местные власти наказывали за антисанитарию у домов и сараев. Уже с 1923–24 гг. была открыта школа «повшехна», где необходимо было обучать детей с 6 лет. Посещать ее могли не все, так как дети в каждом доме выполняли определенную посильную работу, да и одежду ребенку для школы не каждый мог купить. Но, несмотря на это, школа просуществовала до июня 1939 года. В основном ее посещали мальчики.

«Юноши, достигшие возраста 19–20 лет, обязаны были служить в польской армии. Денежной единицей был злотый. В деревне было два магазина («склепа»), «монопольки». Один из них работал в доме поляка Россо. Ветряной мельницей, молокоприемным пунктом («млечарней») владел Вельчинский Вацлав. Он имел 8 гектаров земли. В 1936 году женился на бедной девушке. Имели 2 детей. В 1939 году его забрали на войну с немцами, в 1945 году попал в американскую зону оккупации, в социалистическую Польшу ехать отказался, уехал в США. С семьей соединился лишь через 21 год, в 1960 году. Его ждала семья: жена, сын, невестка, внук, дочь. Эта лишь одна из судеб польских поселенцев в Остромечеве». (Из письма Кузавко А. Н.)

В основном же люди занимались земледелием, животноводством, мелким кустарным ремеслом: чинили обувь, шили одежду, выделывали кожу животных, изготавливали мелкий сельскохозяйственный инвентарь, жестяную посуду, делали повозки, изготавливали упряжь. Но таковых были единицы, ибо за разрешение на любой вид такой деятельности нужно было много платить.

И все же жизнь шла своим чередом: люди рождались, умирали, праздновали свадьбы. Действовала православная церковь, построенная в 1846 году, которую хотели было прибрать к рукам поляки веры католической. Но поскольку в Варшаве хранился документ, называемый «фундушем», написанный помещицей Анной Сузиной, в котором было четко определено, что она внесла часть денег на строительство православной Свято-Михайловской церкви в д. Остромечево, то и вопрос о здании, а точнее, о его принадлежности отпал сам собой. Сегодня у церкви стоит в виде белого креста памятник, внизу которого есть герб рода Сузинов и Костюшек — «Рох III». Жаль, что уже нет людей, которые вспомнили бы текст на памятнике, существовавший до 1939 года. Потом советские работники его «аккуратно» заштукатурили, ибо памятник был поставлен в знак благодарности от прихожан нашей церкви членам семьи помещицы-католички. Это никак не увязывалось с советской идеологией. Ее имение находилось в 700–800 метрах от церкви на восток. Здание Сузинов простояло 180 лет (до 1960 г.), потом часть его была перенесена в д. Остромечево, где построен дом, который стоит и сегодня.

Полякам-католикам предложили в здании помещиков Пузынов на первом этаже комнату с западной стороны, размером примерно 9 на 11, где они и устроили себе маленький «костел». В то время в д. Остромечево и на всех хуторах проживало 46 семей поляков. Кстати, еще после 1944 года на дверях этой комнаты долго была заметна надпись: «Кто не бежэ кшыжа мэго, тэн не ест мне угодны», конечно, на польском языке. Думаю, что смысл ее нам всем понятен.

По рассказам родителей и других жителей Остромечева, особых увеселительных мероприятий не было. Но молодежь поздней осенью, зимой и ранней весной встречалась в определенных местах на природе, у скверов бывшего имения пана Пузыны, пела песни, танцевала, веселилась. Польская молодежь тоже встречалась, но отдельно. Очень редко пути их пересекались. Хотя, после 3-го отъезда «осадников» в Польшу, несколько смешанных семей осталось. Это Паднюк Михаил — белорус, Целина, его жена, — полька; Морозюк Иван и Вечорэк Марыля; Токаюк Михаил и Веремчук Надежда; Лях Тимофей и Ожеловская Регина, Казимеж Ожел. Было еще две «интернациональные» семьи, которые уехали. Но это были семьи таких же небогатых поляков, как и местных уроженцев. Некоторые живут и сегодня, правда, в г. Бресте. Некоторые обрели вечный покой на православных кладбищах, ибо католическое кладбище, которое есть и теперь, в 1970–80-х годах варварски было превращено в колхозный мехдвор, конечно же, с позволения местной советской власти, что никак не согласуется с нашей христианской моралью.

После возвращения из беженства в 1920–1921 гг. многие люди остались без домов. А так как денег на дома не было, то некоторые мужчины отправились на заработки в США, Канаду и Аргентину. Я помню некоторых из них: Данилюк Николай, Кузавко Никита, Кравчук Георгий, Морозюк Демьян, Павлючик Никита, Шиши: Мирон, Иван, Моисей и Терещук Иван.

В 1921–1939 годах в селе появились газеты и журналы на польском языке, очень дорогие. Были среди местного населения свои, как их называли, «политиканты». В урочище Лазыскы жил Данилюк Андрей, у которого был детекторный приемник. Жил он в 4–5 км от деревни. К нему вечерами и ночами ходили некоторые молодые люди и женатые мужчины послушать «Голос Москвы», почитать «Правду». Это Бородей Александр, Романюк Лукаш, Вьюн Никита, Мизерия Семен и Иван, Иванюк Степан и Панасюк Иван. Они же в канун 1 мая, 8 марта вывешивали на общественных зданиях флаги, которые представители польских властей снимали. Позднее, в 1939 году, в октябре месяце Вьюн Никита и Мизерия Семен возглавили первичные комсомольские ячейки в д. Лыщицы и в д. Остромечево. После 1945 года Вьюн Никита жил и работал в г. Бресте. Семен Филиппович Мизерия после фронта с 1952 по 1976 гг. возглавлял колхоз «Память Ильича». Шиш Иван отсидел 6 месяцев в Картуз-Березе, в 1939 г. был председателем Остромечевского сельсовета.

«Панасюк Марк Харитонович за чтение и распространение запрещенной литературы подвергался гонениям со стороны польских властей. И поэтому в 1925 году перешел границу Польши и БССР за Барановичами. Обосновался в д. Низок Узденского района Минской области. Женился. Было трое сыновей: Александр, Владимир, Николай, соответственно 1926, 1928 и 1929 годов рождения. В годы Великой Отечественной войны жили всей семьей в партизанском отряде. Марк заболел (немцы блокировали отряд в болоте), схватил воспаление легких и умер. Сыновья работали в местном колхозе, служили в армии. Уже все умерли». (Из письма племянника Панасюка В. Г., жителя г. Бреста, 19 июля 2008 года.)

Очень трагично сложилась судьба Романюка Лукаша, который был активистом при «первых Советах» в 1939–1941 годах. В июне 1942 г. он находился на хуторе Лыпки, где с односельчанами на православный праздник обсуждали какие-то планы. Неожиданно со стороны здания помещика Пузыны (там находилась немецкая пограничная комендатура) появились двое вооруженных автоматами немцев. Никто не подозревал, что может произойти. Они подошли к группе мужчин, спросили: «Wer Ist Lukasch?» Он встал, ему завязали руки назад и увели. То же произошло и с Бородеем Александром. Их этапировали в брестскую тюрьму. Жена Лукаша дважды ездила навестить, но свидания ей не давали, передачи брали. Они отсидели 5 недель в брестской тюрьме. С ними были: Сацюк Иван, Тимофеюк Михаил, его сын Владимир, Нерода Емельян, Цыбульский Александр. Второй раз одна из сотрудниц тюрьмы сказала, чтобы она не привозила больше передач, ибо их расстреляли за то, что они при Польше и в 1939–1942 годах были коммунистами, а в 1942 — устанавливали связь с партизанами. Бородея Александра и Романюка Лукаша с партизанами свел бывший пленный Глухов Павел, которого позднее немцы убили. Он был похоронен в деревне Плянта. В книге «Память» отсутствуют фамилии Бородея А. и Романюка Л., Иванюка С. (Из письма внучки Бородея А. Г. от 22.10.2008 Брашко Т. Н.)

Иванюк Степан Федорович (1904–1943). Семья жила в д. Плянта (сегодня улица Дружбы в д. Остромечево). В течение двух лет у них в сарае прятался советский военнопленный Сергей. В 1943 году это стало известно немцам. В один из дней они пришли с обыском, надели на военнопленного наручники, однако ему чудом удалось сбежать в сторону реки Лютой, тогда там был ольховый лес. Родные Степана предупредили его об этом. Он же в это время работал на железной дороге станции Лыщицы. Домой он не являлся, скрывался в соседних деревнях. И все-таки его выследили и посадили в брестскую тюрьму. Жена его несколько раз навестила. В 1943 году он был расстрелян. До сих пор неизвестно, как немцы узнали о советском военнопленном. Его родные сегодня проживают в г. Бресте.

1 сентября 1939 года началась Вторая мировая война. 15 сентября пала Брестская крепость, обороняемая поляками. В город вступили немцы. 17 сентября в 6 часов утра Красная армия пересекла советскую границу от Полоцка до Каменца-Подольского. Итак, Польша оказалась между молотом и наковальней. 22 сентября в г. Бресте состоялся совместный военный парад германских войск и частей Красной армии. В 16.45 генерал Гудериан объявил о передаче советской стороне «российской крепости Брест». (В. Сарычев «В поисках утраченного времени». — Книга II, стр. 94, ОАО «Брестская типография», 2007.)

24 сентября в д. Остромечево были уже представители советской власти. До 1941 года сельсовет размещался в доме священника — отца Стефания, которого выселили из дома. Хочется вернуться на несколько месяцев назад. Польша догадывалась о том, что на нее нападет Германия, не знала только срока. Поэтому поляки-«осадники», особенно офицеры польской армии, постарались до сентября 1939 года уехать в Польшу, боясь попасть в руки Красной армии, так как были бы вывезены в Сибирь или Казахстан. Выезжали и некоторые гражданские лица. Это была первая волна отъезда поляков. С марта 1940 и по февраль 1941 г. была вторая волна. Здесь обстоятельства намного изменились. Семьи отъезжающих подвергались тщательной проверке сотрудниками НКВД. Поэтому за это время, «благодаря хорошо организованной работе», выселение поляков — работников лесной и сторожевой охраны 10 февраля прошло организованно по городу (Бресту) и области, выселено более 1000 семей этих заклятых врагов, и не было ни одного эксцесса». (В. Сарычев «В поисках утраченного времени». — Книга II, стр. 272, ОАО «Брестская типография», 2007.) А за весь год с территории Западной Белоруссии были выселены десятки тысяч человек и не в Польшу, а в Сибирь, Казахстан и другие места. Очень многие в пути умерли. Многие из них в 1943 году вступили в дивизию имени Т. Костюшко, а около 50 тысяч поляков и белорусов западных областей воевали в армии Андерса. И лишь в 90-х годах ХХ столетия их приравняли к участникам Великой Отечественной войны. В Польшу вернулись немногие. Из Остромечева за этот период уехали около 20 семей, в том числе «майор» Маевский, «капитан» Лизенберг.

Так окончилась для Польши оккупация Западной Белоруссии, потеря «кресов всходних». Ее саму ожидала 6-летняя немецкая оккупация. А оставшимся польским семьям предстояло еще два выезда в Польшу: с 1944 по 1947 и последний — 1959–1960 годы. Этот выезд я помню. Каждый класс собирал отъезжающим одноклассникам маленькие сувениры и дарил красный галстук. Хочу добавить еще одно: в послевоенные годы никаких разногласий, особенно между детьми из семей «остромычивцив» и из семей поляков не наблюдалось. Все мы жили в одинаковых условиях, учились в одной школе. Вспоминаю старшеклассника Ивана Кулешу, который всем нам, малышам, к Новому году делал замечательные маски Зайца, Лисы и Волка. Очень любил возиться с малышами. Учился отлично в школе. Поступил в геолого-разведочный институт. У нас, детей, никогда не было различий по национальностям. Мы все дружили между собой.

Недолго просуществовала советская власть после изгнания Польши. 22 июня 1941 года Германия нарушила мирный договор и в 3.55 всей своей мощью обрушилась на границу СССР. За два месяца до этого на строительство пограничных укреплений были мобилизованы многие жители окрестных деревень со своим транспортом и лошадьми. Эти «точки», как их называли военные, могли выдержать любые бомбовые удары, снабжались провиантом, боеприпасами почти на месяц. И вот с 21 на 22 июня людей должны были рассчитать за выполненные работы. Но ночью вся граница засверкала огнями и взрывами. В воздухе и на земле все гудело, начали рваться снаряды. Военные и гражданские выбегали в ночном белье. Вольнонаемные садились верхом на лошадей и уезжали из этого ада. Об этом часто рассказывал дома мой отец, Алексей Иванович, который тоже попал в эту «мясорубку». Когда он и еще несколько таких же парней доскакали через час до д. Лыщицы, за которой был аэродром легких фанерных истребителей, он уже весь был в огне, успели подняться в небо только несколько, но и в воздухе они горели и падали. А бомбардировщики на аэродроме в Зводах были почти все разобраны (как это называется, на «проворачивание» механизмов). Вот так для д. Остромечево началась немецкая оккупация. Уже в 5.30 по полям, засеянным рожью, цепью шли фашисты, добивая раненых отступающих пограничников-красноармейцев. Установился «новый порядок». На въезде в д. Остромечево была установлена «брама» и шлагбаум, вывешен фашистский флаг и флаг с украинским трезубцем. Новая власть обустроила по речке Лютой границу. Деревни Цюприки, Бояры, Рудавец, Покры, Блювиничи и другие вошли в состав Восточной Пруссии, а деревни по эту сторону речки стали территорией Украины. На границе несли службу немцы. Население должно было отрабатывать определенное количество дней, как называли наши родители, у «ляндвирта», на бывших полях Сосновского и Лясковского в урочище Вылычково или в Лыщицком фольварке. Никто никаких денег, разумеется, не платил. А вот получить «плетку» можно было очень часто. Кроме того, надо было сдавать властям молоко, зерно, яйца и другие продукты.

С 1942 года оккупанты начали вывозить людей на принудительные работы в Германию. Из Остромечева было вывезено под Кенигсберг 10 молодых людей, в том числе мой отец, Алексей Иванович, 1923 года рождения, его брат, Федор Иванович, 1925 года рождения, Вьюн Нина, Волчок Надежда, Кравчук Анна, Петручик Степан, Мисиюк Надежда, Кравчук Николай, Данилюк Любовь Александровна и ещё один, фамилию которого, к сожалению, не помню. Отец и дядя в январе 1945 года были мобилизованы на 3-й Белорусский фронт, которым командовал самый молодой генерал Иван Данилович Черняховский. В 52-м гвардейском стрелковом полку отец был пулеметчиком РПД, дядя — автоматчиком танкового батальона. Отец был дважды ранен, контужен, вернулся с фронта инвалидом I группы, в возрасте 52 лет умер в 1975 году. Дядя ровно за месяц до Победы погиб (8 апреля 1945 г.) у поселка Варчен, под Кенигсбергом, похоронен в поселке Переяславское Зеленоградского района Калининградской области. 9 жителей, вывезенных на работу в Германию, вернулись после Победы домой.

Власти пытались возобновить в 1942–43 годах учебу в школе, директором которой был украинец Гарбуз. Обучение велось на украинском языке. Ученики посещали школу очень плохо, некоторые пытались обучаться на дому. Служба в церкви проходила нерегулярно. Немцы сняли колокола.

Жилось людям плохо, не хватало продуктов питания, не было керосина, топлива. Если кто-то тайком пытался выкормить и убить для собственных нужд поросенка или теленка и об этом узнавали немцы, то к таким хозяевам применялось физическое наказание, а мясо и сало конфисковывалось. Трудности возникли в связи с отсутствием соли, хозяйственного мыла. Люди сами варили мыло. Были даже вспышки тифа. Всех бед и проблем просто не перечесть. Жителям надоела эксплуатация, унижение человеческого достоинства царской, помещичьей, польской и немецкой властями. Люди очень надеялись на скорое освобождение, но ждать еще пришлось почти четыре месяца.

Моя мать, бабушка Анастасия, да и многие жители села в 60–70-е годы часто вспоминали, как они увидели и встречали своих первых освободителей еще в марте 1944-го. Но до освобождения было еще ровно 4 месяца. Однако люди понимали, что немецкой оккупации пришел конец.

В один из мартовских дней (а точнее 21 марта 1944 года) по деревне со стороны Демянчиц, Рудавца двигался необычный многочисленный отряд, одетый в разные одежды, вооруженный различным оружием. Было много повозок, на которых везли раненых. Повозки были запряжены лошадьми, но, к большому удивлению населения, с грузами в колонне шли верблюды. Несколько партизан на короткое время остановилось у дома местного «коваля» — Панасюка Андрея. Партизаны поили верблюдов и лошадей, а их самих дед Андрей и баба Ксения угостили тем, что было в доме. Из разговора выяснилось, что это украинские партизаны-ковпаковцы. Это был, возможно, по количеству партизан, полк или его часть. Об этом факте рассказывало после войны все взрослое население.

Маленький штрих. Во время встреч партизан-ковпаковцев с жителями они дарили женщинам и девушкам ярко-оранжевую тонкую парашютную ткань, из которой последние делали нарядные носовые платки. А у бабушки еще долго была тонкая ажурная зеленая сеточка для волос, также подаренная одним из бойцов-ковпаковцев. По рассказам жителей, среди партизан-ковпаковцев был один по фамилии Кириченко, именем которого, вероятно, и названа улица.

В июле 1944 года советские войска начали операцию по освобождению города Бреста. Были бомбежки города, особенно по ночам. По воспоминаниям жителей Остромечева, они видели, как ночами немецкие прожектора «ловили» советские бомбардировщики, как последние метались в свете прожекторов и, подбитые, падали.

Над нашей деревней почти каждую ночь висели «фонари» из осветительных ракет. Люди боялись и прятались с вещами в огородах, в картошке. Потом стали рыть землянки («схроны»). Они выносили туда кое-какие вещи, небольшие запасы провизии. Лучшие вещи закапывались. Моя бабушка по отцу, Панасюк Анастасия, закопала сундук с вещами в яму из-под картофеля, положила в сундук иконку. И когда отступающие немцы рыли себе там окопы, сундук они даже не задели, хотя рыли буквально рядом. Бабушка была уверена, что это икона спасла сундук.

А когда с востока, со стороны Демянчиц, стала слышна артиллерийская канонада наступающих советских войск и стали рваться снаряды, люди прятались в схронах и ночью, и днем, только изредка выходили на воздух.

Снаряды не просто летели, а сыпались. Это работали «катюши». От попадания такого снаряда сгорела «клуня» моей бабушки по матери, Панасюк Ирины.

А другой такой снаряд разорвался во дворе моей бабушки по отцу, Панасюк Анастасии. Еще и до сегодняшнего дня на «пустачном» сарае можно найти до 15 осколочных отверстий. А сенокос рядом с усадьбой был весь изрыт воронками от взрывов, и искореженные, взорвавшиеся болванки еще долго лежали в этих воронках.

Бои между немецкими и советскими войсками продолжались до освобождения. Когда немцы отступили и в деревню вошли советские солдаты, люди вышли из своих убежищ, с радостью встречали красноармейцев. А бойцы уходили на запад.

Когда люди вернулись в дома после освобождения советскими войсками деревни, они ужаснулись. Занавески сорваны, иконы со стен сняты, видимо, немцы там что-то искали, на полу солома, грязь, окна и двери раскрыты, стекла разбиты. Пришлось все обживать заново.

В освобождении Остромечева участвовали красноармейцы 28-й армии 1-го Белорусского фронта, стрелковые полки, танки, даже кавалеристы конно-механизированного корпуса генерала Иссы Плиева.

Многие бойцы при освобождении деревни погибли. Их останки после окончания боев были собраны и похоронены в центре деревни, у здания школы.

На могиле был поставлен обелиск. В 1987 году останки из д. Остромечево и еще из 9 деревень сельского совета перезахоронены в братскую могилу в конце улицы Кириченко. Проект величественного памятника-стелы разработан студентами и преподавателями Брестского инженерно-строительного института. На плитах — фамилии 102 красноармейцев, погибших при освобождении деревень сельсовета, 19 наших земляков, погибших и пропавших без вести на разных фронтах. А подбитый советский танк «Т-34» еще долго, вплоть до 1951 года, стоял на Плянте, нынешней улице Дружбы, как напоминание всем живущим о событиях тех грозных лет.

В деревне вновь устанавливалась советская власть. В 1939 году председателем был Шиш Иван, в 1940–41 — Вечорек, секретарем — Семак Степан. Председателем с августа 1944 года был Коробейко. В течение августа – сентября 1944 года из д. Остромечево 52 мужчины призывного возраста были мобилизованы на разные фронты: 1-й, 2-й, 3-й Белорусский, 1-й, 2-й Украинский. До июня 1945 года 18 семей получили «похоронки» или извещения о без вести пропавших. До 1947 года еще 35 участников вернулись инвалидами. На сегодняшний день все они ушли в мир иной. Лишь два ветерана живы: Рудяк Александр и Вавренюк Василий. Я не называю прибывших к нам жителей других районов Брестчины, которые также заслуживают нашего уважения.

Перед жителями Остромечева стояло много задач. И главная — с чего начать? Советская власть начала свою работу с регистрации всех жителей, открытия школы с 1 сентября 1944 года. И уже в июне 1949 года 15 юношей и девушек сдавали экзамены за курс средней школы. Так состоялся 1-й выпуск Остромечевской СШ, 60-летний юбилей которого в 2009 году отметила наша школа. С 1946 года председателем Остромечевского сельсовета работал неизменный Шиш Семен Демидович, вернувшийся со 2-го Украинского фронта и отслуживший еще год в столице Австрии — Вене.