Мы родом из детства

 Малая родина — тот уголок,
 Ближе которого нет.
 Твой материнский ночной огонёк
 Душу выводит на свет.
  Мы бы нищими стали, пожалуй,
  Если бы не были слиты душой
  С той единственной родиной малой,
  Где начала Отчизны большой.

У моего деда Кравчука Ульяна Львовича и бабы Марии Григорьевны было четыре сына: Василий, Феодосий, Михаил и Фёдор. Жили они в д. Остромечево. Деда Ульяна звали по польски Юлеком, так как он жил «при Польше». Население д. Остромечева в те годы переходило из рук одного помещика в руки другого, тоже поляка. И длилось это на протяжении многих лет (1921 — 1939). Детей поэтому и звали «Юльковыми».

У деда, как единственного сына, было много земли, пахотной и пастбище за «Ланами», а также сенокос.

Дядя Василий был женат на Параскеве Варфоломеевне, родом из Вистичей.

Отец мой, Феодосий, женился на моей маме, Евдокии Кондратьевне из Козлович, недалеко от Вистич. Дед с бабой были недовольны, что отец женился на сироте, которая не принесла приданого в дом. Мама жила с мачехой, которая не любила её, издевалась, а всё лучшее всегда было родной дочке «Раечке». Но спустя некоторое время, тот клочок земли, который причитался маме по наследству, купил какой-то хозяин в обмен на тёлочку и мама её привела в хозяйство деда Ульяна. Дядя Михаил уехал жить в Брест, где выучился на портного, работал в швейной мастерской. Там же он обзавёлся семьёй. В семье было трое детей, живёт ещё один сын.

Когда летом 1931 года моя мама и тётя Параскева пекли однажды хлеб, искра из дымохода попала на чердак, где лежала солома, начался пожар, который они сами не смогли потушить. Из мужчин дома никого не было, все были в поле, жали рожь. Сгорели дом, сарай, телёнок и всё нажитое. Огонь уничтожил ещё несколько соседских домов и сараев. Хорошо, что коровы и лошади были в это время на пастбище. Семья деда и его сыновей ютилась у родственников, соседей, пока не построили свой дом на Лыщинской дороге, связывающей Остромечево с Лыщицами. Дом построили большой, разделили на две половины: от дороги жила наша семья, со двора — семья дяди Василия. Посадили большой сад — яблони, вишни, сливы, кустарники смородины и крыжовника. Сын дяди Василия Сергей посадил берёзу, на которой позднее висел скворечник, в котором каждой весной поселялась семья скворцов. Дорожка к дому с двух сторон была обсажена черёмухой.

Всей большой семьёй (родители и старшие дети работали на своей, «Юльковой» земле). Брат Володя с двоюродными братьями пасли коров на пастбище, на торфяниках, что за Ланами, где летом люди копали для своего хозяйства торф.

Напротив нашего дома, через дорогу жила семья Шуляка Константина и Ольги с дочерью Любой. Константин первый раз был женат на Нине, родом из деревни Щитники. Она очень рано померла, оставив дочку Любу, в возрасте одиннадцати лет. После этого Константин женился на Ольге, ставшей Любе очень хорошей матерью, любила её как родную.

Рядом с домом Шуляков жили Мойсеюки: Потап, жена Анна, их дети: Нестер, Надежда, Анна, Ольга. Потап был инвалидом первой мировой войны, получал пенсию.

В годы второй мировой войны, когда немцы вывозили жителей деревни на принудительные работы в Германию, то забрали и Надежду, она была замужем за моим дядей Фёдором. После Победы надежда возвращалась домой товарняком, сильно замёрзла, простудилась. Когда дядя вернулся с войны, она уже лежала тяжело больной и вскоре умерла. Дядя через некоторое время женился на её младшей сестре Анне, построил дом на Толоччихе, в строительстве которого ему помогали братья: мой отец, дядя Василий. Дядя Михаил помог деньгами, чтобы смогли купить саженцы яблонь. Посадили большой сад. Но не успели дядя Фёдор с женой Анной переселиться в новый дом, как дом сожгли, поэтому они остались жить у Потапа, где и родилась дочь Зоя. Несколько лет спустя, он построил на том же месте на Толоччихе опять дом. Жили, работали в колхозе, родился ещё сын Николай. По соседству стояли дома Хомуков — Никиты и Самуила.

Нашими соседями были ещё семьи Полха Василия и Панасюка Игнатия. Дом у них, как и у нас, был на две половины — от дороги жили Полхи, со двора — Панасюки. Полх был женат на сестре Игнатия Надежде. У них четыре дочки. Со старшей Галей я дружила. Часто, во время летних каникул, ходили на пастбище доить своих коров, иногда с нами ходил и Вася Панасюк.

Когда Игнатий вернулся с войны молодым инвалидом — без ноги, он переживал: кто за инвалида пойдёт замуж? Но встретил добрую, хорошую девушку Александру, которую большинство людей называли Шурой, родом она была из соседней деревни Рудавец. В их семье родилось трое детей: Василий, Светлана и Лидия. Игнатий занимался шитьём и ремонтом хомутов и упряжи для колхозных лошадей (римарь), иногда и мелким ремонтом обуви. Александра ходила в полеводческую бригаду колхоза «Память Ильича». Она была хорошей портнихой, шила даже знаменитые и столь нужные зимой «бурки». Моя мама часто к ней обращалась, чтобы она что-то пошила ей.

Их соседями, со стороны деревни, была семья Бородей Татьяны, хозяина которой расстреляли в 1942 году немцы за связи с партизанами. Семья была многодетная. Татьяна часто приходила к моему отцу с просьбами, чтобы он запаял кастрюлю, сделал грабли или что-то подремонтировал. В кулаке у неё, помню, были деньги, чтобы расплатиться. За это отец её всегда ругал, денег же, конечно, никогда не брал и не только с неё. Люди обращались к нему с разными просьбами, потому что он был хорошим плотником — в Бресте отработал 17 лет на стройке, был часовых дел мастером, ремонтировал часы разных марок, нам ремонтировал обувь.

По нашей лыщинской дороге, ближе к деревне, жили семьи братьев Мулявко. На половине от дороги Григорий с семьёй, со двора — Фёдор со своей семьёй. Они часто приходили к нам, когда отец на выходные приезжал на выходные из Бреста, приходили и другие соседи: Шуляк Константин, Панасюк Игнатий, дяди Василий и Фёдор и другие. Сидели всегда на кухне, курили, вели разговоры на разные темы, о чём-то спорили. Мне нравился Мулявко Григорий, он всегда был спокойным собеседником. Был он хорошим мастером по пошиву и ремонту обуви, не зря в деревне его звали ещё «Швэць». Его сын Владимир дружил с моими родными и двоюродными братьями и сёстрами. Во дворе нашего дома сёстры Нина, Валя и Анна расчищали площадку для танцев, молодёжь собиралась, танцевала под баян Леонида, сына Крысюка Василия. Вдоль стен нашего дома лежал ряд больших круглых камней, служивших скамейками. Почему-то в нашем доме. Как ни у кого другого, собирались и старшие соседи, чтобы поговорить, пообщаться на разные темы, а молодёжь, чтобы попеть и потанцевать, пошутить, посмеяться.

Из детства мне запомнились морозныё снежные зимы. Было очень много снега, по нашей лыщинской дороге невозможно было проехать — были целые высокие горы снега, поэтому и ездили на санях, машинах за домами, сараями, по полю, там, где не намело столько снега, сколько по самой дороге. Ежедневно нужно было расчищать дорожки к дому, сараю от снега, а мне было интересно ходить по ним, а рядом стена со снега в мой рост. Нам, детям. Очень нравилось идти в такую зиму в школу, по высоким сугробам снега; в солнечную погоду снег искрился, сверкал на солнце. Часто на деревьях и кустах лежал иней, и ты как будто попадал в сказку. Это и есть незабываемая красота из детства.

Весной эти тонны снега таяли и была уже другая красота, когда текли ручьи талой воды, когда невозможно было перейти канавки, которые тянулись вдоль дороги, а возле Марчуков, в начале деревни, с юго-западного направления, вообще нельзя было перейти без очень высоких резиновых сапог. Собиралась вода в большой ручей и текла на луг, который находился за домами в деревне, он тянулся до «Ольшыны», в сторону дороги, ведущей от центра деревни до бывшей усадьбы Пузынов.

Возвращаясь в то далёкое детство, вспоминаю тёплые летние дожди с грозами; как после дождя мы, дети, ходили, «шлёпали» и бегали по лужам босиком, а вода была такая тёплая, светило солнце, «висела» разноцветная радуга! Красота-то какая!..

Вспоминается одно лето, какой год не помню, когда в течении недели, каждую ночь был сильный дождь с непрекращающимися молнией и громом. И приходила эта туча всегда, как у нас говорили, «из-за Буга», т. е. с западного направления. (Об этом помнят все ныне живущие остромычивци до сегодняшнего дня, поскольку такое явление было единственным в нашем детстве И. А). На поле в эту пору за нашим домом стояли снопы сжатой ржи. Иногда молния попадала в эту рожь. Ночью бывали пожары, сверкала молния, лил дождь — неприятное зрелище, особенно для детей.

Тем летом почти вся одежда у людей была сложена в мешки, даже содержимое сундука тоже было в мешках. Спать ночью не ложились, сидели одетыми. Мне, как самой младшей, мама разрешала прилечь одетой, а сама всё выходила во двор и смотрела, не горит ли крыша дома или сарая.

Возле огорода Ивана Мулявко был небольшой пруд, на берегу росла красивая большая ива, ветки которой очень низко склонялись над водой, на них мы любили качаться. От этого пруда, мимо большого сада Данилюка Ивана, влево с лыщинской дороги, шла дорога по Лыпкам в сторону бывшей усадьбы помещиков Пузынов. Возле этого пруда, который почему-то назывался «Сыдёк», я и соседские дети собирались по вечерам или шли дальше к Мулявко Марку на перекрёсток четырёх дорог встречать своих коров, которые возвращались с пастбища, находившегося за хуторами Ланы. Постоянным пастухом был дид Васыль. Каждый день по очереди с ним пас коров и один из хозяевов этих коров. Хозяин в этот день и должен был трижды покормить дида Васыля. В обед ему носили кушать на пастбище, а вечером он, если было недалеко, на ужин приходил сам к «очереднику». Помню, в день, когда была наша очередь, мама старалась что-то приготовить повкуснее, чтобы хорошо покормить «дида Васыля». К нам на ужин он приходил сам, поскольку жил у Данилюка Ивана, в метрах 300 от нас.

На Ланах жили наши однофамильцы Кравчуки или может быть далёкие родственники, теперь уже никто не объяснит. В детстве мы все пропускали мимо ушей то, о чём рассказывали наши родители, а когда сами доживаем до их возраста, так хочется знать больше о прошлом, но уже нет родителей, родственников, которые могли бы рассказать, объяснить, что к чему. Хорошо знаю, что Кравчук Нина, жена Григория, была нашей крёстной, как в деревне говорили «мамулькой», а Кравчук Евдокия, жена Силуана — «бабулькой». Брат Володя дружил с Григорием — сыном нашей крёстной, который умер очень молодым. Брат Володя и двоюродный брат Иван дружили с Фёдором, сыном Силуана. Будучи женатыми, (жили в Бресте), они встречались семьями, дружба эта продолжалась до самой смерти. На кладбище в Остромечево, рядом с моими родителями находятся могилы Кравчука Силуана с женой, сыном, невесткой, Кравчука Григория с женой. На Ланах проживала моя тёзка Кравчук Мария Семёновна, сейчас она живёт в деревне. Здесь же жила семья Панасюка Григория и Анастасии. Старший сын Владимир встречался с моей сестрой Ниной. Панасюк Григорий вернулся с войны инвалидом, он потерял слух. Меня в детстве удивляло, и было очень жаль его, что он не слышит и что ему от этого плохо общаться с людьми. О других семьях, живших на Ланах, я уже не помню подробно.

От нашего дома в сторону д. Лыщицы, стояли дома Шиша Никиты, Шартух Галины, Данилюка Фёдора, Крысюка Василия, Шиша Ивана. В детстве я боялась Шиша Ивана. Он вернулся с войны инвалидом 1-ой группы, с потерей более 90% зрения. Лицо его было сильно искалечено разрывом немецкой гранаты, он почти не видел, но иногда всё-таки с тростью шёл мимо нашего дома. Когда он медленно шёл, постукивая металлической тростью по земле, я старалась убежать ближе к дому.

Дом наш стоял у самой «Лыщинской» дороги, за сараем тянулось поле, когда-то принадлежавшее «Юльковым» до самой Толоччыхы, где в конце этого поля стоял дом дяди Фёдора. Я часто ходила к ним. Помню, туда приходила Мария, дочка Хомука Никиты. Я, двоюродная сестра Зоя, и Мария играли в разные игры, иногда даже в карты. Осенью, когда поспевали сливы «венгерки», приносила к ним полные карманы и угощала.

В памяти чётко остались самые близкие соседи, с которыми в детстве встречалась каждый день, где стояли их дома, в которых они жили, их детей, с которыми игралась, дружила, ходила вместе в школу. Хорошо помню посиделки на кухне, когда в выходной день приезжал отец из Бреста, их разговоры, споры о жизни. Сейчас я часто задаю себе вопрос: как мы, дети, при таком количестве людей учили уроки, отдыхали, читали книги, как мама успевала по хозяйству, готовила кушать?.. Удивительно, но эти посиделки на мне мешали, а наоборот, было интересно слушать, узнавать что-то новое. Я с такой теплотой вспоминаю этих замечательных моих соседей-земляков, с которыми наши родители, мои дяди, жили в ладу, в согласии, никогда не враждовали, помогали друг другу.

Сейчас уже никого их нет в живых, домов их тоже не осталось. Когда приезжаешь на свою малую родину, то припоминаешь, где какой был хутор, где, чьи стояли дома, сады вокруг домов, какие семьи где жили?..

Куда ни гляну, вроде вижу дома, а вроде — нет, всё незнакомо, стали так неузнаваемые непривычные те места, где мы родились и росли, ходили в школу, игрались, работали наши родители, общались с соседями. Везде чистые поля, нет старых больших деревьев, почему-то спилили ивы и тополя вдоль дороги, которые посадила когда-то молодёжь Остромечева, отрабатывая «шарварок». Нет всеми любимой нашей «Ольшины», нет ограды из бояришника и терновника, и других ценных и редких пород кустарников и деревьев возле бывшей усадьбы Пузынов, нет того луга за домами в деревне. Я помню, как дети, идя со школы, собирали цветы на этом лугу, как собирали полные карманы вкусных плодов боярышника и тёрна.

Остался лишь пока соседский дом Шуляк Ольги, где она сама одиноко живёт, соседей рядом нет, не с кем поговорить, она уже слабая, больная. Самое страшное, она недавно похоронила свою дочь Любу, Хорошо ещё, что есть телефон у неё, я часто звоню ей, чтобы узнать, как она, рассказать ей новости.

Да, посёлок Остромечево стоит красивый: красивые жилые дома, магазины, дворец культуры, школа, дом ремёсел. Но люди живут там незнакомые, приезжие, чужие. И пусть они простят нас, коренных остромычивцив, что вспоминаем мы свои старые дома, свои сады с яблонями и черешнями, свои хутора, своих родных и близких, соседей, замечательных земляков, свою школу, пусть не современную, своих любимых учителей. И сама я лично душой и сердцем там, в старом Остромечеве, со своими дорогими земляками.

С искренним уважением и добрыми пожеланиями к моим землякам — Мария Феодосьевна Кравчук (Песецкая).
Брест 25.06.2012 года

На верх старонкі

  • Докладnew
  • Остромечево и остромычивци
  • Предисловие
  • Дела давно минувших дней
  • Легенды о селе Остромечево
  • Род Пузыны
  • Заметки из «Нашей нивы»
  • Урочища (хутора) (1935–1960)
  • «За польским часом»
  • Подсобное хозяйство
  • Хутор Вылычково
  • Владычицы
  • Почта в Остромечеве
  • Повзрослевшее детство
  • Сказ о матери
  • Далекое детство
  • Жизнь в послевоенное время
  • Есть только миг...
  • Памяти земляков
  • Невозвратимое…
  • Мы родом из детства
  • Природа нашего детства
  • Пословицы, поговорки
  • Песни
  • Прымовкы, шчыталки, игры
  • Школа
  • Народные училища Брестчины
  • Они были первыми
  • А жизнь короткая такая
  • «Школа»
  • Сочинение на заданную тему
  • Незабываемое...
  • Отец, Учитель, Человек
  • Годы далекой юности
  • Всегда помню учителей
  • Я был первым выпускником
  • И запах сирени 45-го...
  • Самый «классный» класс...
  • Школьные годы чудесные...
  • Жизнь, отданная школе
  • Школу всегда вспоминаю
  • Школа — фундамент жизни
  • Личный пример А. Даниша
  • Библиотека
  • Павленков Ф. Ф.
  • Заметки из «Нашей нивы»
  • З гісторыі народных бібліятэк
  • Братья Романские
  • В библиотеке работали
  • Иван Иванович
  • Свято-Михайловская церковь
  • Памяти отца Евгения
  • Тарима Лукьян Антонович
  • Праздники нашего детства
  • Память
  • Воины, погибшие в 1944 г.
  • Сережина ель
  • Колхоз "Память Ильича"
  • Люди счастливой судьбы
  • Красота рождается в душе
  • СПК "Остромечево"
  • Четверть века
  • Остромечево сегодня
  • Моё Остромечево
  • Служба дня и ночи
  • Прекрасное далёко…
  • Слоўнiк тэрмiнаў
  • Хронология событий
  • Послесловие
  • Видео
  • Web hosting by Somee.com